Дмитрий Савицкий

Норвегия – странная страна. Она находится в Евросоюзе, но у машин номера местные, а не европейские. Здесь не принимают к оплате евро – нужны норвежские кроны. В отеле завтрак начинается в 4 утра, а вечером все закрывается уже в 22:00. Самое позднее место, где можно поужинать, – «Макдоналдс». Он закрывается в 23:00. В качестве такси ездят новехонькие модели Mercedes S-класса, доехать от аэропорта до Осло стоит 200 долларов. У каждого бара вечером секьюрити, которое спрашивает ай-ди независимо от вашего возраста. По улицам после оперы щеголяют мужчины в смокингах и дамы в вечерних платьях. В такси принимают пластиковые карточки, и ходят слухи, что проститутки пробивают чек. Тут прохладно летом, холодно осенью и тепло зимой.

В ста километрах от Осло уже глухая провинция: можно ехать полтора часа и не увидеть ни одной живой души и ни одной встречной машины. Здесь острова соединены невообразимой длины тоннелями, проходящими под океаном, и по некоторым можно нескончаемо ехать в полном одиночестве долго-долго, и кажется, что он не закончится никогда. Сюда хорошо прилететь на три дня: через пять вы начнете грустить, на седьмой пить, а через десять у вас в голове останутся только суицидальные мысли. Здесь нет сухого закона, но алкоголь вы сможете купить только в специальных алкомаркетах, и, возможно, для этого вам придется проехать километров 40.

Тут мало указателей и плохо работает навигация – свои и так все знают, а чужие ни к чему. Здесь природа мрачная, суровая и мокрая – деревья, лишайники, покатые валуны перемежают повсюду встречающиеся крохотные водопады, а в лесу ноги утопают во мху до колен. На шоссе вам легко может встретиться олень или лиса. Здесь туманы, фьорды и невероятной красоты низкие и плотные облака, цепляющиеся брюхом за скалы и оседающие на них влагой. Здесь воздух такой чистый и плотный, что, кажется, его можно резать ножом, как торт. Здесь погода меняется 9 раз в день, и если солнце садится в океан, оно освещает все бордовым светом угасающего костра, примерно таким, каким окрашены все домики в Норвегии, а если дует ветер, то такой силы, что дверь в машине приходится закрывать двумя руками.

В Норвегии деньги, полученные от добываемой нефти, тратятся на социальное обеспечение ее жителей. Вся земля Норвегии принадлежит ее жителям – никто не может купить участок и огородить его забором. Здесь не был заметен кризис – бизнес Норвегии абсолютно самодостаточен. Здесь все равны – нет бедных (для них масса льгот и пособий) и нет богатых (для них жесткая шкала налогов). Здесь все происходит медленно и неспешно, основательно и надежно.

Но для меня самое привлекательное в Норвегии даже не это… А то, что местные жители не едят грибы. Глядя с ужасом на синеющую ножку подосиновика, они в священном ужасе шепчут: «Пойзон! Пойзон!», и никакая бутылка запотевшей «Белуги» не заставит их попробовать вкуснейшую картошечку с грибами, луком и сметаной. Хотя норвежцы не собирают грибы, но, как люди воспитанные в традициях уважения к природе, они их не рвут и не топчут остервенело сапогами. И именно поэтому грибы растут тут повсюду – где только можно, включая газон на парковке в аэропорту.

И именно поэтому каждую осень мы с друзьями покупаем билеты до Осло, арендуем машину и вместе с корзинками забираемся в самую глушь – к океану, скалам, ветру и подосиновикам. Надо ли говорить, что отдых этот весьма и весьма брутальный – девушкам на каблуках здесь не место. Сразу по дороге из аэропорта мы заезжаем в местный супермаркет и запасаемся грубым провиантом – хлеб, масло, соль, сахар, яйца, помидоры и сосиски на первый день. Ехать нам предстоит долго, к тому же по пути мы периодически останавливаемся: чтобы выйти из машины, размять ноги и срезать несколько белых, которые растут прямо тут, на обочине. Постепенно трехрядное шоссе становится двухрядным, потом однорядным, и чтобы пропустить редкую встречную машину, нужно заезжать в специальный «карман». Последние километров 50 мы едем вдоль океана, между водопадами и скалами по проселочной грунтовой дороге. В нашу деревушку на краю земли мы приезжаем, когда уже смеркается. Тут времени рассуждать нет, и мы сразу на маленькой моторной лодочке (хозяин небрежно бросает нам ключи – мол, сами разбирайтесь) выходим в океан, чтобы поставить крабовые ловушки: чем раньше поставишь, тем больше будет улов.

Живем мы в маленьких домиках без особых удобств, но чистеньких и с непременной крохотной буржуйкой посреди гостиной. Домики стоят на сваях прямо на воде в бухточке, где, соединенные скрипучими шатающимися мостками, пришвартованы легкие катера и пара лодок покрупнее каких-то сумасшедших датчан, укрывшихся тут от шторма. Интернета здесь нет, телефон не работает, и все эти дни вы будете отрезаны от всего мира и от новостей канала «Россия 24». В деревне с десяток домов, но жителей мы практически никогда не видим – только у крылечек одинаковых домиков прыгают на батутах одинаковые светловолосые дети, словно сошедшие с фотографий Джока Стерджеса. И полная, безмолвная тишина. Только ветер гудит в снастях, подчеркивая, кто тут главный.

Разумеется, этот вид отдыха является глубоко алкогольным (а как подругому?), и в первый же день мы поднимаем тосты за воздух Норвегии.

На следующий день смотрим, какая погода, и либо берем катер и идем в океан ловить рыбу, либо берем корзинки и идем в лес. В зависимости от нашего старания и везения на ужин у нас будет уха, или запеченная в духовке рыба, или, к примеру, лисички в сметане.

Если мы едем в августе, то, как правило, довольно тепло – градусов 15, и в качестве бонуса россыпь малины и черники на десерт. Если в конце сентября – шторма, дожди, но прекрасный улов крабов.

На второй день, воспользовавшись отливом, мы обычно берем полиэтиленовые пакеты и, скользя по валунам резиновыми сапогами, тут же под окнами наших домиков собираем мидий. Полчаса – и под тяжестью добычи у пакетов начинают обрываться ручки. Вечером мидии прекрасно идут под бордовый закат с белым французским вином, заботливо купленным в московском дьюти-фри.

Третий день знаменуется тем, что в океане стихает шторм, из-за облаков неожиданно проглядывает солнце, мы уходим далеко от берега и фотографируем немыслимые пейзажи, открывающиеся с лодки.

Вечером мы достаем крабовые ловушки. Наивны те, кто думают, что крабов сложно есть, что нужно обладать хитроумными щипцами и различными палочками с крючками, чтобы ковыряться ими в панцире. Оставьте это для ресторанов Монако. Вот наш традиционный рецепт: злобный краб аккуратно достается из ловушки. Прямо тут, на раскачивающейся на волнах лодке, у него отламывается одна клешня, затем краб выбрасывается обратно в воду (не стоит переживать за него – этот морской хищник довольно быстро отрастит себе новую клешню, как ящерица отращивает хвост). По возвращении домой клешни пересыпаются в большой чан, и кто-нибудь отправляется на пирс, чтобы прямо с мостков зачерпнуть ведром чистейшую соленую океанскую воду. Вода заливается в чан, и мы тут же, на причале, ставим его на примус. Ничего не нужно солить, ничего не нужно перчить. Нужно идти открывать вино и искать камни. Спустя минут тридцать мы прямо на улице садимся за стол, сколоченный из грубых досок. В центре уже покоится груда дымящихся ароматным паром клешней. У каждого из нас по камню. Глоток вина, удар камнем по панцирю – и нежнейшее мясо оказывается прямо у вас в руке.

Все, что не осиливаем, фасуем в пакеты и укладываем в промышленную морозильную камеру. На утро мы берем большой плоский пенопластовый контейнер, состоящий из двух половинок, укладываем в него пакеты с замороженными грибами, крабами и рыбой, перекладываем газетами и заматываем контейнер скотчем. В 12 мы выезжаем в аэропорт, чтобы ночью прилететь в Москву.

И вот что может быть лучше, чем спустя полгода холодным зимним днем собраться у кого-нибудь из нашей компании на даче, достать из морозилки наши припасы и сделать на всю компанию уху или огромную сковородку грибов с картошкой?